Меня прозвали "Зажигалкой"...
11 мая 2022 года
Представляю скольких усилий стоило тогда Лиде Воробьевой, чтобы на фотографии получилось серьезное, взрослое лицо — ей, девчонке, в числе первых вручали медаль «За оборону Ленинграда»...
Лидия Михайловна Новожилова до сих пор считает себя везучим человеком, оптимистом. Не способна она жаловаться и хныкать. На ее плечах и сейчас остаются дом, семья,- живая, вечно спешащая, боевая - такой и осталась. И чего стоит подобная «закалка», знает, наверное, только одно ее сердце, выдержавшее и выдерживающее, даже после полученной в 1983 г. инвалидности.
А «везение» началось тогда, в 1941-м. Не захотела она, 14-летняя, эвакуироваться. «Не поеду, и все тут»,— упрямо повторяла она. И эшелон, в который бы она попала, был разбомблен, погибли все. Братья - на фронте. Отца нет. Мать, перенесшая до войны сложную операцию, от тяжелейшей работы санитаркой в госпитале надорвалась и умерла. Осталась Лида со своей старшей сестрой. А по сути она, младшая, стала для нее опорой на всю жизнь.
- Я худая, маленькая - мне легче было голод переносить - вспоминает она. - А еще шустрая была, заводила, меня так и прозвали «зажигалкой»...
Прозвище это она получила, работая в 41-й мастерской, где гильзы обрезала, противопехотные мины, снаряды собирала. Ей, малолетней, доверили поначалу вроде бы и легкую работу — надевать резинки на коробочки, а все равно руки-то детские, так до сих пор помнят, ноют. Пластмассовые мины «черепахи», как она их тогда называла, закрывали картоном, запаивали трубочки. Трубочки в стеклодувной мастерской делали.
Приду в стеклодувку и стою, рот разинув, очень мне там нравилось,— рассказывает Лидия Михайловна.
Так потом и случилось. После блокады, предложили работницам идти, кто куда хочет. Лида выбрала стеклодувную. Вот и выходит, что институт стал для нее домом, где она выросла (здесь и мужа своего встретила) - больше 40 лет в стенах Техноложки, на пенсию ушла с кафедры сорбентов.
Рассказ о нелегкой блокадной жизни Лидии Михайловны не был тягостным, хотя лиха ей пришлось хлебнуть достаточно: бомбежки, пожары, подъем по тревоге, жизнь в институтском казарменном общежитии, непокидающее чувство голода, заботы о сестре. Но осталось в памяти и очень много светлого и даже смешного.
Уж такой у нее характер: видеть в жизни не только одно черное. Наверное, это ей помогло тогда и помогает сейчас. Вспоминаются подруги по общежитию, их дружба, походы на Среднюю Рогатку за кочешками и за хвоей в Озерки, как, однажды, умудрилась даже подраться с каким-то мальчишкой на 7-й Красноармейской...
...Ее выдают глаза — столько в них озорства и молодости. Даже не верится, что у этой женщины вполне зрелые внучка и внук, а в этом году ей исполнилось 95 лет.
